Флоренция. Уффици.

Помимо тосканских  виноградных холмов и кипарисов нас интересовала Флоренция и главная достопримечательность столицы Ренессанса – Галерея Уффици.  Билеты в галерею мы заказывали за два месяца с указанием точных даты и часа визита. В противном случае нас ожидала участь миланской “Тайной вечери”. Накануне визита мы получили от наших хозяев в “Сальвадонике” ценные указания по поводу посещения Флоренции.

Туманное утро в Сан Кашчьяно

Наша вилла находилась в двадцати минут езды от Флоренции и добраться до города оказалось быстрее, чем продвигаться по его узким и загруженным улицам. В соответствии с полученным советом мы не пытались тщетно искать стоянку в центре города, а вскарабкались на Пиаццале Микиланджело на противоположном берегу Арно, за что были вознаграждены бесплатной стоянкой и потрясающей панорамой на Флоренцию.

Вид на Арно и Понте Веккьо

После сорокаминутного спуска и переправу через Арно мы попали в уличный лабиринт старого города.

Довольно скоро мы вышли на Площадь Синьории с ее многочисленными статуями (в том числе копия Давида работы Микеланджело).

Несмотря на заказанные и распечатанные заранее билеты нам пришлось выстоять две очереди: для обмена распечатки на реальные билеты и на вход в музей. (Когда я таким же образом приобретал билеты на выставку Д.Боуи в Берлине, домашняя распечатка с бар-кодом служила входным билетом). После получасового ожидания мы наконец-то попали в перегруженные сокровищами залы Уффици.

В одном из залов среди бесконечных вариаций на тему святого семейства я почувствовал легкое похлопывание по плечу. За спиной оказалась моя бывшая коллега, путешествующая по Тоскане с подругой.

- Это Суккот, – писал Штирлиц в Центр. – У израильтян недельные каникулы.

Мы с Чу вышли в кафе на балконе чтобы дать душе немного отдохнуть от нахлынувшей красоты, а мозгу возможность вычислить вероятность двух моих встреч с коллегами. Пиво по цене французского шампанского и открывающийся вид катализировали процессы.

Немного восстановив силы мы снова окунулись в мир грустных мадонн, младенцев-переростков и иисусов-викингов. Пояснения к полотнам великих итальянцев помогли мне найти ответ на вечно мучающий меня вопрос о том, почему библейские герои выглядят у европейских мастеров не смуглыми детьми пустыни, а бледными сынами альпийских лугов. Оказывается, согласно сложившейся традиции, мастер изображал героями святых писаний своих меценатов и членов их семейств. Это объясняет столь разноликий кастинг главных ролей иудео-христианских бестселлеров с момента сотворения мира.