"Однажды в Риме мы с Роберто [Бенини] зашли пообедать в дешевую столовую для рабочих. Посетители сидели за длинными столами. Мы сели за стол, рядом с нами сидели дорожные рабочие в синих комбинезонах, и Роберто завел с ними беседу. Они стали обсуждать стихи Данте, Ариосто и итальянских поэтов двадцатого века. Знаете, если вы приедете в какой-нибудь сраный Вайоминг, зайдете в бар и у вас вдруг случайно вырвется слово "поэзия" - сразу получите пулю в задницу. Такова Америка. В то время как в Париже даже мусорщики любят живопись девятнадцатого века." (Д. Джармуш в интервью Д. Розенбауму, Cineaste,1996)
Будучи в Париже в 1997 нам не удалось поболтать с мусорщиками об экспозиции в Орсэ в виду некоторой ограниченности наших познаний в французском и словарного запаса последних в русском, иврите и английском. Честно говоря, мы и не думали к ним за этим обращаться (не успели прочесть интервью в Cineaste). Зато мы до сих пор вспоминаем как прибыв с чемоданами в ночной Париж мы словили первое попавшееся такси. К нашему дикому удивлению за рулем оказался не Ну че, бля, куда едем замученый жизнью шоферюга с обязательным блатным шансоном по радио, и не Ну, капара, а хаим зе ло пикник философствующий потребитель новостей и ток-шоу по "Решет Бет", а элегантный водитель в пинджаке с галстуком, слушающий классическую музыку.Это было первой волной нашего культурного шока в постмундиальном Париже.
