Читаю (мелкими перебежками) "Песнь торжествующего плебея" М. Веллера - подарок гостящей в стране нашей читательницы КТ. Мое знакомство с Веллером оказалось неудачным - не сошлись характером. Его "Майор Звягин" оставил у меня неприятное впечатление чего-то дешевого с претензией и был брошен на первых страницах.
"ПТП" - производит двоякое впечатление. Это литература о литературе. С одной стороны, Веллер звучит заносчиво и высокомерно - что местами вызывает раздражение. С другой - во многих местах с ним трудно не согласиться, его доводы просты и точны.
Так, например, его мысли о примитивизме в искусстве:
"О роли «Черного квадрата» Малевича один искусствовед выразился с душой: «В этот черный квадрат провалилось все наше искусство».
Форма превратилась в знак. Содержание превратилось в расшифровку знака. Горе в том, что такой квадрат, а также круг, ромб и треугольник могут намалевать любой дебил и даже ишак с хвостом. (...)
В парадигме модернизма художественные возможности мастера и шарлатана уравниваются. А если вы не можете отличить чай от помоев, то какая вам разница, как справедливо заметил лондонский официант. (...)
Чем отличается знак гения от знака осла, если чисто формально они неразличимы? Тем, что сторонними, лежащими вне формы искусства способами тебе передана информация о том, кто гений, а кто осел. (...)
Примитивист -- потому что выше реализма или потому что не умеет как реалист? А какая вам разница. Реализм одряхлел, окостенел, умер. Имея в виду разницу между фотографической реалией и примитивом, мы вкладываем в этот люфт свое представление о таланте художника, трансформирующего через себя жизнь. (...)
А поскольку форма примитива куда доступнее изготовителю, чем реализм, то в благоприятную рыночную погоду примитивисты плодятся на зависть кроликам. Как издевался Репин над модернистами, не умеющими нарисовать лошадку!"
... или о литературе:
"И хрущевская оттепель сменилась брежневским застоем, и все стали читать как сумасшедшие. Создать лучшего в мире читателя довольно просто: дайте человеку высшее образование, сторублевую зарплату, стандартное жилье, необременительную скучную работенку и отсутствие перспектив. Он побегает-побегает, попьет-попьет и, кому бегать трудно, а пить противно, начнет читать что ни попадя. Так рождаются мифы о великих духовных потребностях. Раз прочие потребности все равно не удовлетворить. О, сублимация! О, эскапизм! О, книжные полки с дефицитом!
Внутренняя жизнь расцветает, когда другой нет. И обсуждали новинки, и наводили блат в книжных магазинах, и соседствовали Пруст, Кафка и Фолкнер с Тендряковым, Трифоновым и Айтматовым. Они проходили по одной весовой категории.
И будущие олигархи кроили аспирантские зарплаты, будущие бандиты ходили в детские спортивные школы, будущие политики материли на участках своих работяг. И одни читали «Судьбу барабанщика», а другие -- «Долгое прощание». А потом все проскочили в одно бутылочное горлышко и прянули и грянули кто куда и кто во что -- во все стороны...
И читать бросили, потому что на свете десять миллионов книг, а в году пять свободных дней. Другие нужды, интересы и перспективы всех растащили. Какой Пруст?! Купить я его всегда могу и любой может, а кто его читать будет? И когда? А главное -- зачем?
Основная, если не вся, энергия отсасывалась уже насущными, реальными делами.
А если читали, то уже каждый свое. Или дюдики -- в транспорте и для отдыха, отвлечения. (...)
Есть нехитрый прием. Вот прекрасная книга о нашей жизни. Мысленно перенеси ее действие из здесь и сейчас на сто лет назад в малоизвестную тебе страну. Если останется хороша и интересна -- литература. Если нет -- увы.
Что остается? Поэтика. Стиль. Мысль. Чувство. Остаются форма и интеллектуально-эмоциональное содержание. Остается суть. Акцент с реалий снимается. Горькая судьба любимого соседа Васи превращается в судьбу пеона Хуана и перестает волновать.
Трудно написать роман «под Булгакова» или рассказ «под Бунина». Талант и мастерство потребны. Трудно написать даже стихи «под Губермана» или «под Иртеньева» -- хорошее чувство юмора не всем дано. И даже трудно сделать дюдик «под Маринину» или «Дашкову» -- сюжет свинтить тоже уметь надо.
Для писания «под Сорокина» нужны мысленное отсутствие всякой брезгливости и следование фантазиям в направлении нарушений всех приличий и запретов. Уровень прочего достаточен средний.
Полностью текст
здесь.
из жизни известного американского писателя Трумена Капоте(и) - "is good old movie",- выражаясь словами Криса Купера (роль Элвина Дьюи). Все на своих местах. Не возникает сомнений по поводу получения Philip Seymour Hoffman Оскара за главную роль. 
