В семь часов утра (за три часа до завывания соседской дрели), после длительной операции по побудке Д., вернувшегося домой с гуляний двумя часами ранее, Чу запихнула его мягкое тело в машину и повезла на пляж Мецицим в Тель Авив. Дать Д. ключи от машины в его кондиции выглядело абсолютно безответственным решением. В семь вечера мы подобрали Д. из пляжного медпункта почти в том же состоянии + новый слой загара и повезли домой.
Главное достижение двух двенадцатичасовых дежурств Д. на пляжах Тель Авива, профессиональным пиком которых стала раздача пластыря одиноким пляжникам (тьфу, тьфу, тьфу), проявилось не в улучшении его финансового состояния, а в изменении его подхода к зарабатыванию денег. До призыва в армию Д. мечтал о работе, где он сможет получать деньги ничего не делая на рабочем месте. Все мои слова о том, что на работе важно заниматься чем-то имеющим смысл, пролетали мимо его ушей.
Сегодня он озвучил мою мысль, прийдя к ней собственным эмпирическим путем.
Сразу после этого он заснул, уронив голову на грудь.

Шабат шалом?

Шабат. Утро выходного дня. Около 10 утра раздается зудящий звук соседской дрели.
Ну, думаю, у них там картина сорвалась или какая-то срочная и короткая починка. С кем не бывает.
Оказывается не короткая. И если картина, то не одна, а как минимум, целая выставка.
Выхожу на лестничную клетку и вижу соседа с метровым свердлом и группу товарищей. Приветствую и выражаю надежду, что конец уж близок. Наткнувшись на его недоуменный взгляд поясняю, что время мол не совсем подходящее. Не понимает.
Шабат, говорю, утро.
- А вы что соблюдаете шабат?
- Нет, мы в шабат отдыхаем.

...

Соседи приехали в Израиль из Союза в семидесятых. Но до сих пор не усвоили великую иудейскую заповедь, закрепленную Ветхим Заветом и профсоюзами, согласно которой Б-г отдыхал в седьмой день.

Флотилия №3

Капитан Боря внезапно свистал всех наверх. Мы быстро собрались.

В этот раз к нам присоединился отец (мама испугалась качки).

Учитывая его морской опыт – военная кафедра ленинградской Корабелки, его тут же поставили к штурвалу и назначили старпомом.

В этот раз дул неплохой ветер, позволивший разогнаться под парусами. Вечерело …

В десять вечера бросили якорь в Марине после четырех часов плавания.

Шабат шалом!

Дана Адини из легендарного трио "аБнот Нехама" - "Ашлая" ("Иллюзия"):

Страх и тревога 2

Таки поставили замки на окна и застраховали уцелевшее имущество.

Экзистенциальные мотивы прослеживаются и в нашей ностальгии по прошлому. Можно увидеть в ней синдром Питера Пена – наше нежелание стареть и фантазию вечной молодости. Например, два дня назад меня вдруг потянуло на музыку давно минувших лет. В результате, проезжая вышеупомянутый Вади Ара (! … )) ) на север я слушал это:

а это - по дороге на юг:

Страх и тревога

Кстати и страхах. Два с половиной высших образования, либеральные взгляды, толерантность и опыт работы в области антропологии не придают мне смелости заказать в “Ароме” в Вади Ара те наименования из меню, которые требуют приготовления на кухне. Я всегда ограничиваюсь тем, что предлагается на прилавке. Добровольный отказ от моего любимого “классического завтрака” происходит от навязчивой мысли, что арабский работник кухни непременно плюнет в мой омлет или салат. Кухня располагается сразу за прилавком, через открытый проем в стене (не позволяющий, однако, следить за всем происходящим).

Мне не помогает ни осознание того, что во многих отделениях “Аромы” работники кухни тоже арабы, ни тот факт, что я без проблем питаюсь в других арабских ресторанах, где нет никакой возможности следить за происходящим на кухне. Почему-то моя паранойя выбрала себе именно это кафе.

Вчера, возвращаясь голодный домой с подшефной базы, я как всегда остановился там, пытаясь выдавить из себя героя и заказать “классический завтрак”. Но подойдя к прилавку я снова ограничился “большим крепким капучино и бурекасом с мангольдом и брынзой.

Единственное объяснение, которое мне удалось вырвать из лап моего подсознания – это антиизраильские настроения в Вади Ара, вылившиеся в  в агрессивные демонстрации в 2000 г. с перекрытием шоссе №65, по которому я часто езжу на север и метание камней в проезжающие по нему машины. (Помню тогда я реально опасался ехать по отрезку Вади Ара, все время высматривая фигуры с камнями на придорожных холмах.)

Сегодня мне открылась другая, более глубокая - экзистенциальная причина этого страха. Ирвинг Ялом пишет о защитных механизмах, с помощью которых человек пытается справиться со страхом смерти и порождающими им тревогами. Он подробно останавливается на “смещении” – перенос страха с главного источника (смерть) на более конкретный и близкий раздражитель (плевок в омлет). Подавив в себе страх смерти одиннадцать лет назад, я получил его сейчас в искаженном виде. С последним я хотя бы умею эффективно справляться. 

Мадонна с младенцем

По версии афульской пожарной станции:

פחד וחרדה

Первым, кто четко разграничил страх и тревогу (ужас), был Кьеркегор; он противопоставил предметному страху, страху чего-либо, страх ничто: как он сам путано выразился, "ничто, с которым у индивида нет ничего общего". Мы испытываем ужас (или тревогу) в связи с перспективой потерять себя и стать ничем. Эта тревога не может быть локализована. Говоря словами Ролло Мэя, "она атакует нас со всех сторон одновременно". Страху, который нельзя ни понять, ни локализовать, противостоять невозможно, и от этого он становится еще страшнее: он порождает чувство беспомощности, неизменно вызывающее дальнейшую тревогу. (Фрейд считал тревогу реакцией на беспомощность: он писал, что это "сигнал об опасности" и что индивид "ожидает наступления ситуации беспомощности").

Как мы можем бороться с тревогой? Смещая ее от ничто к нечто. Именно это Кьеркегор имел в виду, когда писал, что "ничто, являющееся объектом ужаса, так или иначе, становится все более чем-то". И это же имел в виду Ролло Мэй, утверждая, что "тревога стремится стать страхом". После того как нам удалось трансформировать страх ничто в страх чего-либо, мы можем начать защищаться – избегать объекта страха, искать союзников против него, создавать магические ритуалы для его умиротворения или планировать систематическую кампанию для обезвреживания.

И.Ялом. "Э.П."

Километраж

Всем тем, кто утверждает, что Израиль маленькая страна, предлагаю познакомиться с картой моих рабочих поездок на этой неделе:

Цифры на карте указывают на километраж в одном направлении.

Игаль

Работал с прапорщиками в Иерусалиме. Среди слушателей оказался Игаль – выходец из Украины, толковый, разговорчивый, гиперактивный прапор. Он все время поправлял меня, цеплялся за цифры и требовал много внимания. В любом классе есть такой ученик - иголка в заднице преподавателя. В течении трех с половиной часов я подавлял в себе желание пригласить его заменить меня у доски. Было ясно, что это поведение не направлено против меня, а просто иначе Игаль. не может. Остальные участники наблюдали за ним со смесью раздражения и азарта. За полторы недели совместного пребывания на курсе они уже знали чего ожидать от Игаля, но их интересовала реакция нового лектора. Я долго держался.

Но когда, под занавес, Игаль стал размахивать мобильником и спрашивать у присутствующих о наличие зарядного устройства, я не выдержал и бросил:”Зачем тебе зарядное устройство? У тебя и так энергии на десятерых.”

“Когда смерть отрицается, жизнь суживается. Фрейд – по причинам, на которых ниже я коротко остановлюсь, мало упоминавший о смерти – полагал, что скоротечность жизни увеличивает нашу радость от нее. «Ограничение возможности наслаждаться повышает ценность наслаждения». Во время первой мировой войны Фрейд писал о притягательной силе войны, возвращающей смерть в жизнь: «Жизнь и вправду снова стала интересной; она вновь обрела свою полноту». Когда с исключением смерти человек теряет представление о ставках в игре, жизнь оказывается обедненной. Фрейд писал, что она превращается в нечто «столь же мелкое и пустое, как, например, американский флирт, при котором заранее известно, что ничего не произойдет, в отличие от европейской любовной интриги, где партнеры должны постоянно помнить о серьезных последствиях».”

И.Ялом. “Э.П.”, ע. 27

Видеопробы - HD