Другую станцию, Ичугей-Муранскую, вез меня  Егор Петрович Бушков, мещанин, имеющий четыре лошади и нанимающийся ямщиком у подрядчика, якута. Он и живет с последним в  одной юрте; тут и жена его, и дети. Из дверей выглянула его дочь, лет  одиннадцати, хорошенькая девочка, совершенно русская. «Как тебя зовут?» —  спросил я. «Матреной, — сказал отец. — Она не говорит  по-русски», — прибавил он. «Мать у нее якутка? Не эта ли?» — спросил  я, указывая на какое-то существо, всего меньше похожее на женщину. «Нет,  русская; а мы жили всё с якутами, так вот дети по-русски и не говорят». Ох, еще  сильна у нас страсть к иностранному: не по-французски, не по-английски, так  хоть по-якутски пусть дети говорят!

И.Гончаров. Ф.П.