Чем дальше в лес в сериале, тем дальше от сравнения с оригиналом и тем больше сериал воспринимается как отдельное целостное произведение. Впечатление улучшается, возникает интерес к развитию сюжета и реакции персонажей на него. To be continued ...
понедельник, декабря 29, 2014
воскресенье, декабря 28, 2014
Fargo (2014) (Первые 3 серии ...)
По наводке Мары посмотрели первые три серии первого сезона сериала "Фарго". В отличие от одноименного шедевра братьев Коэнов (которые здесь выступают в роли продюсеров) сериал оставляет желать лучшего. Несмотря на грандиозный актерский состав и много общих компонентов с оригиналом, что-то в сериале не работает. Уже во второй серии мы с Чу поняли что - все персонажи "Фарго" (за исключением убитого в начале шерифа, антигероя-мефистофеля и подающей надежды deputy) - безнадежно тупы. Некоторые из них по-коровьи добры, некоторые имеют развитый животный инстинкт самосохранения, но всего этого не достаточно для того, чтобы вызвать у зрителя минимальное количество сопереживания и интереса, чтобы удержать его у экрана. Возможно, что жители холодной Миннесоты действительно отличаются высокой степенью отмороженности (действия фильма и сериала происходят на фоне глубоких снежных сугробов), но строить на этом дальнобойный сериал я бы не решился. В Википедии сериал позиционируется, как "dark comedy-crime drama". "Крайм" - есть, "дарк" ощущается, а с "комеди" скорее "траджеди", чем "драма".
На сайте IMDB сериал получил высокий рейтинг - 9.1. Может мы что-то упустили ... Пожалуй, дам ему еще один шанс.
Постепенно в эти первые военные недели войны 1914 года стало невозможным
разумно разговаривать с кем бы то ни было. Самые миролюбивые, самые
добродушные как одержимые жаждали крови. Друзья, которых я знал как
убежденных индивидуалистов и даже идейных анархистов, буквально за ночь
превратились в фанатичных патриотов, а из патриотов - в ненасытных
аннексионистов. Каждый разговор заканчивался или глупой фразой, вроде
"Кто не умеет ненавидеть, тот не умеет по-настоящему любить", или
грубыми подозрениями. Давние приятели, с которыми я никогда не ссорился,
довольно грубо заявляли, что я больше не австриец, мне следует перейти
на сторону Франции или Бельгии. Да, они даже осторожно намекали, что
подобный взгляд на войну как на преступление, собственно говоря,
следовало бы довести до сведения властей, ибо "пораженцы" - красивое
слово было изобретено как раз во Франции - самые тяжкие преступники
против отечества.
С. Цвейг.
Untitled
Правды ради надо признать, что в этом первом движении масс было нечто величественное, нечто захватывающее и даже соблазнительное, чему лишь с трудом можно было не поддаться. И несмотря на всю ненависть и отвращение к войне, мне не хотелось бы, чтобы из моей памяти ушли воспоминания об этих днях. Как никогда, тысячи и сотни тысяч людей чувствовали то, что им надлежало бы чувствовать скорее в мирное время: что они составляют единое целое. Город в два миллиона, страна в почти пятьдесят миллионов считали в этот час, что переживают исторический момент, неповторимое мгновение и что каждый призван ввергнуть свое крохотное "я" в эту воспламененную массу, чтобы очиститься от всякого себялюбия. Все различия сословий, языков, классов, религий были затоплены в это одно мгновение выплеснувшимся чувством братства. Незнакомые заговаривали друг с другом на улице, люди, годами избегавшие друг друга, пожимали руки, повсюду были оживленные лица. Каждый в отдельности переживал возвеличивание собственного "я", он уже больше не был изолированным человеком, как раньше, он был растворен в массе, он был народ, и его личность - личность, которую обычно не замечали, - обрела значимость. Мелкий почтовый служащий, который в иное время с утра до вечера сортировал письма, сортировал беспрерывно с понедельника до субботы, писарь или сапожник вдруг получили романтичную возможность: каждый мог стать героем; всякого, кто носил форму, остающиеся в тылу уже заранее величали именно этим романтичным словом, а женщины превозносили их по-своему, признавали ту неведомую силу, которая подняла их над обыденностью; даже скорбящие матери, испытывающие страх женщины стыдились обнаружить свои более чем естественные чувства. Но, может быть, в этом дурмане проявлялась еще более глубокая, более таинственная сила. Так мощно, так внезапно обрушилась волна прибоя на человечество, что она, выплеснувшись на берег, повлекла за собой и темные, подспудные, первобытные стремления и инстинкты человека - то, что Фрейд, глядя в суть вещей, называл "отвращением к культуре", стремлением вырваться однажды из буржуазного мира законов и параграфов и дать выход древним инстинктам крови. Возможно, и эти темные силы способствовали тому дикому упоению, в котором было смешано все: самоотверженность и опьянение, авантюризм и чистая доверчивость, древняя магия знамен и патриотических речей, - тому зловещему, едва ли передаваемому словами упоению миллионов, которое в какое-то мгновение дало яростный и чуть ли не главный толчок к величайшему преступлению нашего времени.
С. Цвейг.
суббота, декабря 27, 2014
Untitled
Чтобы познать истину жизни, которая столь проста, нет надобности в чем-нибудь положительном, в какой-нибудь философии, в какой-нибудь глубокой науке; нужно только одно отрицательное свойство: не иметь суеверий.
Надо привести себя в состояние ребенка или Декарта и сказать себе: я ничего не знаю, ничему не верю и хочу только одного: познать истину жизни, которую мне нужно прожить.
Л. Толстой. Письмо Ромену Роллану.
Untitled
Все, что соединяет людей, есть добро и красота; все, что разъединяет их, зло и безобразие.
Всем известна эта формула. Она начертана в нашем сердце. Добро и красота для человечества есть то, что соединяет людей. Итак, если бы сторонники наук и искусств действительно имели в виду благо человечества, они знали бы, в чем состоит благо человека, и, зная это, они занимались бы только теми науками и теми искусствами, которые ведут к этой цели. Не было бы юридических наук, военной науки, политической экономии и финансовой науки, так как все эти науки не имеют другой цели, кроме благосостояния одних народов в ущерб другим. Если бы благо было действительно критериумом наук и искусств, никогда изыскания точных наук, совершенно ничтожные по отношению к истинному благу человечества, не приобрели бы того значения, которое они имеют; и особенно не приобрели бы такого значения произведения наших искусств, едва лишь годные на то, чтобы рассеять скуку праздных людей.
Человеческая мудрость не заключается в познании вещей. Есть бесчисленное множество вещей, которых мы не можем знать. Не в том мудрость, чтобы знать как можно больше. Мудрость человеческая в познании того порядка, в котором полезно знать вещи; она состоит в умении распределять свои знания соответственно степени их важности.
Между тем из всех наук, которые человек может и должен знать, главнейшая есть наука о том, как жить, делая как можно меньше зла и как можно больше добра; и из всех искусств главнейшее есть искусство уметь избегать зла и творить добро с наименьшей, по возможности, затратой усилий. И вот оказывается, что между всеми искусствами и науками, имеющими притязание служить благу человечества, важнейшая из наук и важнейшее из искусств не только не существуют, но и исключены из списка наук и искусств.
Л. Толстой. Письмо Ромену Роллану.
Untitled
Я никогда не поверю искренности христианских, философских и гуманитарных убеждений человека, который заставляет служанку выносить его ночной горшок.
Л. Толстой. Письмо Ромену Роллану.
Untitled
Во Флоренции русская женщина-скульптор пригласила меня к чаю, чтобы показать мне свои работы и заодно использовать меня в качестве модели. Я явился ровно к четырем, забыв, что она русская, а стало быть, понятия не имеет о времени и пунктуальности.
С. Цвейг
Untitled
Я мог бы рассказать о больших премьерах - десятой симфонии Густава Малера в Мюнхене, "Кавалера роз" в Дрездене, о Карсавиной и Нижинском, ибо, будучи довольно любознательным гостем, я был свидетелем многих "исторических" художественных событий. Но все, что не имеет уже связей с проблемами современности, оказывается несостоятельным перед нашим строгим критерием самого насущного. И давно уже те столпы моей юности, которые направили мой взгляд на литературу, кажутся мне менее значимыми, чем те, кто обратил его к действительности.
С. Цвейг
Untitled
Однако лишь в молодые годы отождествляешь судьбу и случай. Потом мы начинаем понимать, что наш жизненный путь предопределен изнутри; и каким бы извилистым и бессмысленно неподвластным нашей воле он ни казался, а все же в конечном счете он всегда ведет нас к нашей незримой цели.
С. Цвейг. Вчерашний мир.
пятница, декабря 26, 2014
Чизбургер a la Vovash:
1. Гамбургер (мой любимый: мороженный El Gaucho – 200 г)
2. Булка (обязательно разогреть непосредственно перед подачей)
3. Лист салата
4. Тонкий кусок сыра
5. Помидор
6. Маринованный имбирь*
7. Жареные луковые кольца
8. Кетчуп (желательно острый)
* Имбирь попал в список абсолютно случайно. Обычно на его месте были тонкие ломтики маринованного огурца. Однажды он закончился и в поисках заменителя я наткнулся в холодна коробочку с остатками имбиря из японского ресторана. Новинка была принята “на ура” домочадцами. С тех пор имбирь навсегда заменил огурец.
Babadook (Австралия, 2014)
Добротно сделанный ужастик о кошмарах мамы, страдающей пост-травматическим синдромом и ее сына, выросшем на смеси чувства вины и недостатка любви. Классика жанра с постоянным нарастающим саспенсом. Под конец утомляет.
ШШШ
Рильке
В каждом движении, в каждом жесте он был сама деликатность; даже когда он смеялся, это был только еле слышный звук. У него была потребность жить вполголоса, и поэтому больше всего раздражал его шум, а в области чувств любое проявление несдержанности. "Меня утомляют люди, которые с кровью выхаркивают свои ощущения, - сказал он как-то, - потому и русских я могу принимать лишь небольшими дозами, как ликер".
С. Цвейг. Вчерашний мир
четверг, декабря 25, 2014
среда, декабря 24, 2014
Untitled
Во Франции я всякий раз убеждался в том, с какой силой увековечивает свой народ великая и устремленная к правде литература; благодаря искусству поэтов, романистов, историков, исследователей нравов я духовно сроднился с Парижем задолго до того, как увидел его собственными глазами. Все это ожило при встрече, и созерцание превратилось, по сути, в узнавание, в ту радость греческого "анагносиса", которую Аристотель прославляет как самое великое и таинственное из всех эстетических наслаждений. Но все же ни народ, ни город не узнаешь до конца, в их тайная тайных не проникнешь через их книги или даже самое усердное созерцание, а только через лучших их людей. Только в духовной дружбе с современниками получаешь представление о действительных связях между народами и страной; а наблюдение со стороны дает лишь искаженную и скороспелую картину.
С. Цвейг. Вчерашний мир
Untitled
Ничто для меня, например, не было более показательным, чем противоположность между моими венской и берлинской хозяйками. Венская была бойкой болтливой женщиной и все содержала не в лучшем виде, легкомысленно забывая то об одном, то о другом, но всегда была готова помочь, чем только могла. Берлинка была корректной и все содержала в безукоризненном состоянии; но в первом же месячном счете я нашел учтенной ровным, четким почерком каждую мелкую услугу, которую она оказала: три пфеннига за то, что пришила к брюкам пуговицу, двадцать пфеннигов за то, что удалила со стола чернильное пятно, пока наконец под мощной подводящей все ее усилия чертой не получилась суммища в 67 пфеннигов. Я сначала посмеялся над этим; но интересно, что сам через несколько дней поддался этому педантичному, мучительному прусскому пристрастию к порядку и в первый и последний раз в моей жизни вел точную запись всех расходов.
С. Цвейг. Вчерашний мир.
понедельник, декабря 22, 2014
Untitled
Но, как хорошо однажды заметил Фридрих Хеббель: "То у нас нет вина, то бокала". Редко одному поколению дано и то и другое; если мораль предоставляет человеку свободу, то его притесняет государство. Если государство оставляет ему свободу, то его пытается закабалить мораль. Мы лучше и больше знали мир, но современная молодежь живет более интенсивно и больше пользуется благами молодости. Когда я вижу сегодня молодых людей, возвращающихся из школ, из колледжей с веселыми лицами, когда я вижу юношей и девушек вместе, в свободном, беспечном товариществе, без ложной робости и стыда, в учебе, спорте и игре, когда они мчатся на лыжах по снегу или свободно состязаются, как в античные времена, в бассейнах или вдвоем мчатся в автомобиле за город, соединенные близостью во всех формах здоровой неомраченной жизни, без всякого внутреннего или внешнего бремени, тогда всякий раз мне кажется, что между ними и нами, теми, кто вынужден был, чтобы беречь любовь или предаваться ей, всегда искать тень и укрытие, лежит не сорок, а тысяча лет. С искренней радостью я вижу, какая невероятная революция нравов свершилась в пользу молодежи, сколько свободы в любви и в жизни завоевала она и насколько поздоровела физически и духовно благодаря этой свободе; женщины, с тех пор как им разрешено свободно показывать свои формы, кажутся мне красивее, их походка - тверже, их взгляд - радостнее, их речь - менее натянутой. Какая иная уверенность присуща сегодня этой новой молодежи, которой никому не надо отчитываться в своих делах и поведении, только себе и своему чувству личной ответственности; молодежи, которая вышла из-под надзора матерей, и отцов, и теток, и учителей и давно даже не допускает мысли обо всех этих страхах, препятствиях и препонах, которыми было затруднено наше развитие ; которая больше ничего не знает об ухищрениях, недомолвках, с какими нам приходилось нечестными путями, словно запретное, отвоевывать то, что она с полным основанием воспринимает как свое право? Счастливо наслаждается она своим возрастом, вдохновенно, со свежестью, легкостью и беспечностью, которые присущи ему. Но самым большим счастьем кажется мне то, что она не должна лгать ни другим, ни себе самой, ей дозволено быть честной по отношению к ее естественным чувствам и желаниям. Возможно, что из-за легкости, с которой сегодняшние молодые люди идут по жизни, им чуточку недостает того преклонения перед духовностью, что окрыляло нашу молодость. Может быть, из-за того, что им так легко брать и давать, ими в любви утрачено что-то, что нам казалось особенно драгоценным и пленительным, - некая тайная стесненность застенчивости и стыдливости, некая нега нежности. Возможно, они даже не предполагают, насколько сладок может быть запретный плод. Но все это кажется мне незначительным по сравнению хотя бы уже с той раскрепощающей переменой, что нынешняя молодежь свободна от страха и скованности и сполна наслаждается тем, в чем нам в те годы было отказано: чувством независимости и уверенности в себе.
С. Цвейг. Вчерашний мир.
Закон сохранения энергии
Во время работы на семинаре, посвященного личной идентичности и социальной активности, я - человек асоциальный, пришел к выводу, что то же количество энергии, требуемого мне, чтобы совершить поступок на благо общества, требуется от общественного активиста для того, чтобы оставаться пассивным. Отсюда следуют эгоистичные мотивы альтруизма. Среди прочих - социальное одобрение, которое вызывает в Западном обществе активная общественная позиция.
Untitled
По отношению ко всем рекордам скорости и выносливости я непоколебимо придерживаюсь точки зрения персидского шаха, который, когда его вздумали пригласить на дерби, сказал по-восточному мудро: "Зачем? Я же знаю, что одна лошадь способна обогнать другую. Какая - мне безразлично". Игры мы презирали не меньше, чем физическую культуру: зряшное препровождение времени; разве что шахматы удостаивались нашего внимания, потому что требовали усилий ума; и даже - что еще более дико - нас, хотя мы чувствовали себя настоящими или, во всяком случае, будущими поэтами, мало волновала природа. В свои двадцать лет я почти не знал прекрасных окрестностей Вены; лучшие и даже самые жаркие летние дни, когда город становится безлюдным, имели для нас особую привлекательность, потому что тогда мы получали в нашем кафе газеты и журналы гораздо быстрее и в большем количестве. Мне потребовались годы и десятилетия, чтобы чем-то уравновесить эту по-детски неуемную одержимость и некоторым образом компенсировать неизбежное отставание в физическом развитии. Но в целом я никогда не раскаивался в этом фанатизме, этом всепоглощающем стремлении видеть и чувствовать. Оно отравило мою кровь страстью к духовному, от которой я не хотел бы избавиться, и все, что я прочел и запомнил, основано на прочном фундаменте тех лет. То, что недобрал в мускулатуре, можно потом наверстать, но тяга к духовным высотам, восприимчивость души развиваются только в эти решающие годы становления, и лишь тот, кто рано научился раскрывать свою душу, способен позднее вобрать в нее целый мир.
С. Цвейг. Вчерашний мир
среда, декабря 17, 2014
Насколько ничтожными были все эти заботы, как безоблачно
было время! Им досталось лучшее, поколению моих родителей, дедушек и
бабушек, оно прожило тихо, прямо и ясно свою жизнь от начала до конца. И
все же я не знаю, завидую ли я им, ибо жизнь тускло тлела словно бы в
стороне от всех подлинных огорчений, невзгод и ударов судьбы, от всех
кризисов и проблем, которые заставляют сжиматься наши сердца, но в то же
время так величественно возвышают! Окутанные уютом, богатством и
комфортом, они почти не имели понятия о том, какой нерутинной, полной
драматизма может быть жизнь, о том, что она - вечный экспромт и
нескончаемое крушение: в своем трогательном либерализме и оптимизме как
далеки они были от мысли, что каждый следующий день, который брезжит за
окном, может вдребезги разбить ее. Даже в самые черные ночи им не могло
бы присниться, насколько опасен человек и сколько скрыто в нем сил,
чтобы справиться с опасностью и преодолеть испытания.
Мы, гонимые сквозь все водовороты жизни, мы, со всеми
корнями оторванные от нашей почвы, мы, всякий раз начинавшие сначала,
когда нас загоняли в тупик, мы, жертвы и вместе с тем орудия неведомых
мистических сил, мы, для кого комфорт стал легендой, а безопасность -
детской мечтой, мы почувствовали напряжение от полюса до полюса, а
трепет вечной новизны каждой клеткой нашего тела. Каждый час нашей жизни
был связан с судьбами мира. Страдая и радуясь, мы жили во времени и
истории в рамках гораздо больших, чем наша собственная ничтожная жизнь,
как она ни стремилась замкнуться в себе. Поэтому каждый из нас в
отдельности, в том числе и самый безвестный, знает сегодня о жизни в
тысячу раз больше, чем самые мудрые из наших предков. Но ничего не
давалось нам даром: мы заплатили за все сполна и с лихвой.
С.Цвейг. Вчерашний мир.
Приобщение к духу народа или страны, где евреи живут, стало для них не
только способом внешней защиты, но и глубокой внутренней потребностью.
Их стремление обрести родину, покой, пристанище, безопасность,
"нечужеродность" вынуждает их всей душой соединить себя с культурой их
окружения. Нигде подобная связь - разве что в Испании пятнадцатого века
не осуществилась более счастливо и плодотворно, чем в Австрии. Евреи,
осевшие в городе кайзера более двухсот лет тому назад, встретили здесь
гостеприимный, доброжелательный народ, в душе которого под внешним
легкомыслием жило глубокое чувство по отношению к духовным и
эстетическим ценностям, столь важное для них самих. В Вене они нашли
даже еще нечто большее: они нашли здесь самих себя.
С. Цвейг. Вчерашний мир.
Gone Girl* (2014)
По рекомендации Archie посмотрели новый триллер Д.Финчера о проблемах супружеской пары, зашедших слишком далеко. Смотрится очень хорошо, с здоровым саспенсом. Один из ключевых моментов сюжета я успешно угадал, но финал оказался абсолютно непредсказуемым. Занимательно, что Арчи порекомендовал нам этот фильм в день 25-летия нашей свадьбы. Хочется верить, что это было случайное стечение обстоятельств ... )
ШШШ
Untitled
Этот аристократизм, который самозвано присваивали себе некоторые еврейские семейства, с самого детства то забавлял, то раздражал моего брата и меня. Мы то и дело слышали, что это "благородные" люди, а те "неблагородные", у каждого нашего приятеля выясняли происхождение вплоть до десятого колена, а также происхождение капитала у его родни. Это постоянное разграничение, которое и составляло главный предмет любого разговора в семье и в обществе, казалось нам в те времена в высшей степени смешным и снобистским, потому что в конце концов для всех еврейских семейств речь могла идти о промежутке времени в пятьдесят или сто лет, за которые они кто раньше, кто позже - выбрались из общего для всех гетто. Лишь много позже мне стало ясно, что понятие "приличной семьи", которое нам, мальчишкам, казалось фарсом нуворишей, выражает одну из специфических и сокровеннейших черт еврейства. Считается, что стремление разбогатеть и есть главное и характерное в жизни еврея. Ничего нет более ложного. Стать богатым означает для него лишь промежуточную ступень, средство для истинной цели, а отнюдь не конечную цель. Подлинная воля еврея, его имманентный идеал - взлет в духовные выси, в более высокую культурную сферу. Уже в восточном ортодоксальном еврействе, где слабости, как и достоинства всей нации, проступают ярче, это высшее проявление воли к духовному через чисто материальное находит свое наглядное выражение: благочестивый человек, талмудист почитается в общине в тысячу раз больше, чем состоятельный; даже первый богач охотнее выдаст свою дочь за нищего книжника, чем за торговца. Это благоговение перед духовным у евреев свойственно буквально всем сословиям; самый бедный уличный торговец, который тащит свой скарб сквозь ветер и непогоду, попытается выучить хотя бы одного сына, идя на тяжелейшие жертвы, и это считается почетом для всей семьи, что в их роду есть свой ученый: профессор, музыкант - словно он своим положением делает их всех аристократами. Какое-то внутреннее чувство в еврее стремится его предостеречь от морально сомнительного, не внушающего доверия, мелкого и бездуховного, что присуще любому торгу, любому откровенному делячеству, и подняться в более чистую, бескорыстную сферу духовного, словно он хотел бы - выражаясь по-вагнеровски - освободить себя и всю свою нацию от проклятия денег. Именно поэтому почти всегда стремление к богатству в еврействе исчерпывается двумя - максимум тремя поколениями одного рода, и именно самые сильные династии подтверждают это своими сыновьями, не желающими вступать во владение банками, фабриками отцов, готовенькими и тепленькими местами. Это не случайность, что один из лордов Ротшильдов стал орнитологом, один из Варбургов - историком искусства, один из Кассиреров философом, один из Сассунов - поэтом; все они подчинились тому же интуитивному стремлению освободиться от всего, что делало еврейство узким, от этого голого меркантилизма, а быть может, в этом выражается даже сокровенная мечта вырваться этим прыжком из чисто еврейского в духовное, в общечеловеческое. "Приличная" семья, следовательно, предполагает больше, чем просто общественное положение, которое она себе приписывает этим понятием; имеется в виду еврейство, которое освободилось или начинает освобождаться от всех недостатков, слабостей и уязвимых мест, навязанных ему гетто, путем приобщения к другой культуре, и по возможности - к культуре универсальной. То, что этот уход в духовное, из-за исключительного предпочтения интеллектуальных профессий, позднее также стал роковым для еврейства - как в свое время ограничение сугубо материальным, - относится, пожалуй, к вечным парадоксам еврейской судьбы.
С. Цвейг. Вчерашний мир
Untitled
Мы вынуждены признать правоту Фрейда, видевшего, что наша культура - лишь тонкий слой, который в любой момент может быть смят и прорван разрушительными силами, клокочущими под ним; нам пришлось постепенно привыкать жить, не имея почвы под ногами, не зная прав, свободы и безопасности. Что касается наших взглядов на жизнь, то мы давно уже отвергли религию наших отцов, их веру в быстрый и постоянный прогресс гуманности; банальным представляется нам, жестоко наученным горьким опытом, их близорукий оптимизм перед лицом катастрофы, которая одним-единственным ударом перечеркнула тысячелетние завоевания гуманистов. Но даже если это была иллюзия, то все же чудесная и благородная, более человечная и живительная, чем сегодняшние идеалы, и в нее наши отцы верили. И что-то в глубине души, несмотря на весь опыт и разочарование, мешает полностью от нее отрешиться. То, что человек впитал с материнским молоком, остается в его крови навсегда. И вопреки всему тому, что каждый день мне приходится слышать, всему, что и сам я, и мои многочисленные друзья по несчастью познали путем унижений и испытаний, я не могу до конца отречься от идеалов моей юности, от веры, что когда-нибудь опять, несмотря ни на что, настанет светлый день. Даже в бездне ужаса, из которой мы выбираемся ощупью, впотьмах, с растерянной и измученной душой, я снова и снова подымаю глаза к тем звездам, которые светили над моим детством, и утешаюсь унаследованной от предков верой, что этот кошмар когда-нибудь окажется лишь сбоем в вечном движении Вперед и Вперед.
С. Цвейг. Вчерашний мир. 1943
Untitled
...В мире, в тишине растем до срока,
Но однажды - в жизнь бросают нас:
Сотни тысяч волн объемлет око,
Новизну приносит каждый час,
Неспокойно чувство, тень живая
Дразнит, обольщает на лету,
Ощущенья гаснут, уплывая
В пеструю мирскую суету! *
Гёте
* Перевод Е. Витковского.
Из "Вчерашний мир", С. Цвейг
вторник, декабря 16, 2014
Но полезному умению не оплакивать потери наше поколение давно научилось,
и, возможно, утрата документальности и деталей обернется для моей книги
даже достоинством, ибо я рассматриваю нашу память не как некий
инструмент, который что-то случайно задерживает, а что-то случайно
утрачивает, но как силу, которая сознательно упорядочивает и мудро
исключает. Все, что забывается, по сути дела, давно уже обречено на
забвение. И лишь то, что сохранилось в душе, имеет какую-то ценность и
для других.
С. Цвейг. Вчерашний мир.
понедельник, декабря 15, 2014
В. Пелевин. Любовь к трем Цукербринам
Я трижды пытался купить электронную версию нового романа Пелевина на Литрес.ру. Трижды безуспешно. Трансакция не срабатывала. В поисках альтернативного дилера я наткнулся на бесплатную версии книги. После интригующего начала, в котором автор оперативно реагирует на последние события на российско-украинском фронте, я стал терять интерес, увязнув в подсознательном тумане Angry Birds. И когда я уже перешел с галопа на ход чтения на сканирование текста, он неожиданно кончился. Оказалось, что в моих руках была обрезанная sample version. Мне так и не удалось выяснить кто скрывается за таинственым трио Цукербринов, но не скажу, что я об этом жалею. Я уверен, что в последующих главах имеется еще не один блестящий пелевенский каламбур на тему суровой реальности и ее темной закулисы, но я утомился.
ШШ
воскресенье, декабря 14, 2014
В глазах Древнего Вепря застыла бесконечная любовь — и бесконечная
печаль. Николаю показалось, что тот похож на старого доброго сапожника,
наплодившего много неблагодарных детей, которые ежедневно попрекают его
своей бедностью и неустройством — а сапожник только втягивает голову в
плечи, стирает попадающие в него плевочки и старается работать шибче,
зная, что дети никогда не поймут, какой крест несет их отец, ибо они и
есть этот крест…
В. Пелевин. ЛКТЦ
Untitled
В России «восстановление поруганного достоинства и чести» быстро приводит на нары в небольшом вонючем помещении, где собралось много полных достоинства людей, чтобы теперь неспешно мериться им друг с дружкой. Мне никогда не хотелось составить им компанию из-за химеры, которую они же и пытались инсталлировать в мой ум.
При первой возможности я старался отойти от плюющихся подобными
императивами граждан как можно дальше. Я научился различать конструкции,
собранные ими в моей психике в мои бессознательные годы. Поэтому у меня
без особого усилия получалось замечать в своей душе приступы ненависти,
столь характерные для нашего века, и я почти никогда не позволял им
обрести для себя рационализацию, превращающую людей в русофобов,
либералов, националистов, политических борцов и прочих арестантов.
Я ни разу не испытывал искушения гордо посмотреть в глаза идущему
мимо гостю столицы или укусить добермана за обрубок хвоста. У меня не
было ни политической программы, ни травматического пистолета. Я позорно
уклонялся от революционной работы и не видел в показываемом мне водевиле
ни своих, ни чужих, ни даже волосатой руки мирового кагала. Куски
распадающегося мяса, борющиеся за свою и мою свободу в лучах
телевизионных софитов, не вызывали во мне ни сочувствия, ни презрения — а
только равнодушное понимание управляющих ими механизмов. Но я всегда
старался сдвинуть это понимание ближе к сочувствию — и у меня нередко
получалось.
Я не смотрел телевизор и не читал газеты. Интернетом я
пользовался как загаженным станционным сортиром — быстро и брезгливо, по
необходимости, почти не разглядывая роспись на стенах кабинки. И к
двадцати пяти годам тревожная рябь в моей душе улеглась.
В. Пелевин. ЛКТЦ
суббота, декабря 13, 2014
Untitled
Путей в вечность не существовало просто потому, что по ним нельзя было уйти дальше, чем от забора до могилы, причем даже это короткое путешествие начинали и заканчивали совершенно разные существа. В комментариях мелким шрифтом сообщалось, что это отсутствие пути и есть он самый.
В. Пелевин. ЛКТЦ
Untitled
Со временем я собирался стать «писателем» — это означало, что, зря растрачивая молодость, я уверял себя, будто накапливаю необходимый жизненный опыт.
В. Пелевин. ЛКТЦ
Untitled
Ассемблер чужой души при близком рассмотрении редко выглядит привлекательно.
В. Пелевин. ЛКТЦ
D. Delillo. White Noise
Настоящий триллер может происходить внутри человеческого сознания. Очень сильный, местами жуткий роман о противостоянии человека смерти. Экзистенциальная жесть, без прикрас. Очень хорошо написано как на интеллектуальном, так и на эмоциональном уровне. На каком-то этапе, когда уже на "сцене" появилось "ружье", я стал предсказывать финал (такого со мной никогда не случалось) и как выяснилось позже, почти угадал. "Белый шум" Деллило может служить прекрасным литературным воплощением теории Э. Беккера, изложенной им в "The Denial of Death".
ШШШШ
Blue Ruin* (2014)
Прекрасно снятая, держащая в постоянном напряжении вендетта по-американски. Ни одного знакомого актера, что только усиливает эффект реальности происходящего на экране.
ШШШШ
пятница, декабря 12, 2014
Untitled
– Мы поговорили о способах перехитрить смерть, – сказал он. – Обсудили то, как вы уже пытались применить два таких способа, причем взаимоисключающих. Упомянули о технологии, о железнодорожных катастрофах, о вере в загробную жизнь. Но существуют и другие методы, и мне бы хотелось затронуть один такой подход.
Мы перешли улицу.
– Я полагаю, Джек, что на свете есть два сорта людей. Убийцы и смертники. Большинство из нас – смертники. Мы не обладаем ни особым темпераментом, ни страстностью натуры, ни прочими качествами, необходимыми для того, чтобы стать убийцей. Мы не противимся смерти. Безропотно ложимся и умираем. Но представьте себе, каково это – быть убийцей. Вообразите, как возбуждает – теоретически – убийство человека, с которым вы столкнулись лицом к лицу. Если он умрет, вы будете жить. Убить его – значит получить кредит на жизнь. Чем больше людей вы убиваете, тем больший кредит у вас накапливается. Этим и объясняется огромное количество зверских убийств, войн, смертных казней.
– Вы хотите сказать, что на протяжении всей истории человечества люди пытались отсрочить свой смертный час, убивая других?
– Это же очевидно.
– И это, по-вашему, возбуждает?
– Я теоретизирую. Теоретически насилие – одна из форм переселения душ. Смертник покорно погибает. Убийца продолжает жить. Происходит удивительное уравновешивание. Когда банда мародеров собирает в кучу трупы, она набирается сил. Силы накапливаются так, словно эти люди заслужили милость богов.
– Какое отношение это имеет ко мне?
– Это просто теория. Мы с вами – два профессора, вышедших на прогулку. Но представьте себе прилив первобытной силы при виде поверженного в прах, истекающего кровью врага!
– Значит, по-вашему, при этом человек получает больший кредит, как при банковской сделке.
– Вам грозит небытие. Полное и окончательное забвение. Вас не станет. Не станет, Джек! Смертник примиряется с этим фактом и умирает. Убийца – теоретически – пытается отменить собственную смерть, убивая других. Он приобретает время, приобретает жизнь. Заставляет людей корчиться. Повергает их в прах и смотрит, как тонкой струйкой течет кровь.
Пораженный, я посмотрел на него. Он с довольным видом раскуривал трубку, глухо причмокивая.
– Это один из способов одолеть смерть. А в конечном счете – способ стать хозяином положения. Стать убийцей разнообразия ради. Пускай кто-нибудь другой будет смертником. Пускай он заменит вас – теоретически – в этой роли. Вам уже никак не умереть, если умрет он. Он умирает, вы остаетесь жить. Как видите, проще простого.
– Значит, вы утверждаете, что именно так люди поступали с незапамятных времен.
– И до сих пор так поступают. Люди делают это в маленьком масштабе личной жизни, делают это группами, толпами, массами. Убивают, чтобы выжить.
– Звучит жутковато.
Казалось, он пожал плечами:
– Кровопролитие никогда не бывает беспорядочным. Чем больше народу вы убиваете, тем большую власть над собственной смертью получаете. В самой жестокой и огульной расправе всегда кроется тонкий расчет. Говорить об этом – вовсе не значит пропагандировать убийство. Мы с вами – два профессора в среде обитания интеллектуалов. Наш долг – изучать течение мысли, докапываться до смысла людских поступков. Но представьте, как возбуждает победа в смертельной схватке, вид истекающего кровью подонка!*
Д. Делилло. Белый шум.
* В оригинале используется слово "opponent".
Untitled
– Почему я испытываю этот страх так долго, так непрестанно?
– Это же очевидно. Вы не умеете его подавлять. Все мы сознаем, что от смерти нет спасения. Как же мы боремся с тягостным предчувствием неизбежного? Мы подавляем его, скрываем, предаем забвению, гоним от себя. У одних людей это получается лучше, чем у других, – только и всего.
– А у меня может получиться лучше?
– Не может. Некоторые люди попросту не обладают бессознательными инструментами для необходимой маскировки.
– Откуда же нам знать, что подавление происходит, если эти инструменты – бессознательные, а то, что мы подавляем, так искусно замаскировано?
– То же самое говорил Фрейд. Когда упоминал о неясных, грозных фигурах.
Взяв коробку «Хэнди-Рэпа II», Марри прочел надпись жирным шрифтом и изучил штрих-код. Понюхал пакетик супа-концентрата. Данные сегодня убедительны как никогда.
– А вам не кажется, что неспособность к подавлению каким-то образом идет на пользу моему здоровью? Быть может, постоянный страх – естественное состояние человека, и, пытаясь свыкнуться со своим страхом, я ежедневно совершаю геройский поступок, а, Марри?
– Вы чувствуете себя героем?
– Нет.
– Значит, скорее всего, вы не герой.
– Но разве подавление не противоестественно?
– Страх противоестественен. Гром и молния противоестественны. Боль, смерть, реальность – все это противоестественно. Мы не в силах свыкнуться с этими вещами. Мы слишком много знаем. Потому и прибегаем к подавлению, компромиссу и самообману. Так мы и выживаем в этом мире. Таков естественный язык человечества.
Д. Делилло. Белый шум.
Untitled
В этом вся суть технологии. С одной стороны, пробуждает стремление к бессмертию, с другой – может стать причиной всеобщего вымирания. Технология – вожделение, отнятое у природы.
Д. Делилло. Белый шум.
Untitled
– Вы верите в то, что любовь сильнее смерти?
– Нет, и никогда не поверю.
– Отлично, – сказал он. – Нет ничего сильнее смерти. А вы не считаете, что смерти боятся только те люди, которые боятся жизни?
– Бред! Сущая нелепица.
– Верно. Мы все до некоторой степени боимся смерти. Те, кто утверждает обратное, лгут самим себе. Ограниченные люди.
– Люди, чьи прозвища красуются на номерных знаках их машин.
– Браво, Джек! А вы не думаете, что жизнь без смерти в известной мере несовершенна?
– Как она может быть несовершенной? Несовершенной ее делает именно смерть.
– Разве осознание неизбежности смерти не заставляет нас еще больше дорожить жизнью?
– Какой смысл дорожить тем, что основано на страхе и тревоге? Человек всю жизнь тревожится и дрожит от страха.
– И то правда. Больше всего мы дорожим тем, от чего на душе у нас становится спокойно. Женой, ребенком. А призрак смерти не делает ребенка более драгоценным?
– Нет.
– Нет. Нельзя считать жизнь более драгоценной только на том основании, что она скоротечна. Выскажу предположение. До того как человек начнет жить полнокровной жизнью, ему следует сообщить о том, что он умрет. Верное или ошибочное?
– Ошибочное. Стоит поверить в неизбежность смерти, как становится невозможно получать удовольствие от жизни.
– Вы бы хотели точно знать день и час своей смерти?
– Ни в коем случае. В страхе перед неведомым мало хорошего. Но столкнувшись с неведомым, мы можем сделать вид, будто его не существует. А зная точные даты, многие совершали бы самоубийство – хотя бы только ради того, чтобы не умирать по расписанию.
Д. Делилло. Белый шум
четверг, декабря 11, 2014
Qu'est-ce qu'on a fait au bon Dieu?* (2014)
Смешная и добротно сделанная комедия о ядерной французской семье в условиях полной глобализации и глобального мультикультуризма.
ШШШ
* Безумная свадьба \ Serial (Bad) Weddings \ למה זה מגיע לי?
Марри сказал:
– У меня нет никакого доверия к чужой ностальгии – я доверяю только своей. Ностальгия есть плод неудовлетворенности и гнева. Это разрешение споров между прошлым и настоящим. Чем сильнее ностальгия, тем короче путь к насилию. Война есть форма, которую принимает ностальгия, когда людей вынуждают говорить добрые слова о своей стране.
Д. Делилло. Белый шум.
Марри утверждает,
... что можно испытывать тоску даже по тому месту, где находишься в данный момент.
Д. Делилло. Белый шум.
Молитва
Сев за руль, он посмотрелся в зеркальце и поправил свой утиный хвостик. Потом ненадолго закашлялся, и мы еще раз услышали, как булькает мокрота. Бабетта снова расплакалась. Наклонившись к окошку с другой стороны, мы смотрели, как он горбится, поудобнее устраиваясь за рулем, как небрежно свешивает левую руку наружу.
– Обо мне не беспокойтесь, – сказал он. – Небольшая хромота – это пустяк. Люди моего возраста вообще еле ноги волочат. В определенном возрасте хромота – дело обычное. На кашель наплевать. Кашлять полезно. Когда кашляешь, вся эта жидкая дрянь перетекает с места на место. Если эта дрянь не оседает на одном месте на долгие годы, она безвредная. Так что кашель – штука неплохая. Как и бессонница. Бессонница – штука неплохая. Какой мне прок от сна? В моем возрасте чем больше спишь, тем меньше пользы приносишь. Меньше кашляешь или хромаешь. И насчет женщин не волнуйтесь. Общение с женщинами – штука неплохая. Мы берем напрокат кассету и помаленьку занимаемся сексом. Это кровь разгоняет, сердце лучше работает. Курить – так это тоже ерунда. Мне нравится думать, что хоть что-то сходит мне с рук. Пускай мормоны курить бросают. Помрут от чего-нибудь и повреднее. О деньгах и речи нет. Я живу строго по средствам. Ни пенсии, ни сбережений, ни акций с облигациями. Так что насчет этого можете не волноваться. Обо всем уже позаботились другие. И зубы – чепуха. С зубами все в порядке. Чем сильнее шатаются, тем легче их языком расшатывать. Можно хоть чем-то язык занять. А трясучка чего? Время от времени всех трясет. К тому же у меня только левая рука дрожит. Если делать вид, будто она чужая, так даже приятно. Скажете, я необъяснимо и резко исхудал? Так нет ведь никакого смысла есть то, чего не видишь. О зрении даже говорить не стоит. Хуже, чем сейчас, уже не будет. А о рассудке вообще забудьте. Рассудок слабеет раньше, чем тело. Считается, так и должно быть. Так что за рассудок не беспокойтесь. С рассудком все в порядке. Лучше подумайте о машине. Руль весь перекошен. Тормоза трижды меняли. Капот открывается на каждой выбоине.
Д. Делилло. Белый шум.
среда, декабря 10, 2014
– Я тебе так скажу, Джек. Вот стареешь и начинаешь
понимать, что к чему-то готов, – только не знаешь, к чему. Все время
готовишься. Причесываешься, стоишь у окна и смотришь на улицу. У меня
такое чувство, будто где-то рядом постоянно шныряет какой-то суетливый
человечек. Вот почему я вскочил в машину и сразу к вам.
– Рассеять чары, – сказал я. – Удрать от рутины.
Рутина, доведенная до крайности, Верн, может быть смертельно опасной. У
меня один друг утверждает, что именно поэтому люди и берут отпуск. Не
чтобы отдохнуть, пережить волнующие приключения или побывать в
незнакомых местах, а чтобы спастись от смерти, которая таится в рутине.
– Он что, еврей?
– Какое это имеет отношение к делу?
Д. Делилло. Белый шум.
Jodorowsky's Dune* (2013)
Потрясающая история творческой личности, жизненного проекта, предвидения и процесса визуализации фантазии. Смотреть до конца и без дубляжа!
ШШШШ
Вернон
Я обратил внимание на его руки. Загрубелые, в рубцах, исцарапанные,
постоянно грязные и жирные от густой смазки. Он поглядывал вокруг,
пытаясь выяснить, не нужно ли что-нибудь заменить или починить.
Неисправные вещи частенько служили поводом для произнесения целых речей.
Только благодаря им Вернон мог поговорить о прокладках и шайбах, о
заливке раствором, конопачении, грунтовке. Временами он, казалось,
нарочно засыпал меня такими терминами, как коловорот или лучковая пила.
Мою слабую осведомленность в подобных вопросах он считал признаком
некоей более серьезной некомпетентности – а может, и тупости. На таких
вещах весь мир держится. Ничего не знать о них и не интересоваться ими –
значит, поступаться фундаментальными принципами, изменять своему полу,
всему роду людскому. Что может быть никчемнее мужчины, который не может
починить текущий кран, – никчемного по сути своей, глухого к голосу
истории, к тому, что заложено в его генах? Я не был уверен, что
придерживаюсь иного мнения.
Д. Делилло. Белый шум.
вторник, декабря 09, 2014
Dabba* (2013)
Очень тонкий и трогательный фильм об одиночестве, старении и поисках любви.
ШШШШ
* The Lunchbox \ Ланчбокс
суббота, декабря 06, 2014
Guardians of the Galaxy (2014)
Еще одна приятная находка этой субботы.
Я не любитель фантастики. Размахивающие световыми мечами джеддаи "Звездных войн" вызывают у меня тоску и зев, пафосные голливудские блокбастеры о спасении Вселенной я обычно бросаю на середине, а Герри Поттеры, Нарнии и прочие Хоббиты лишь напоминают мне об ушедшей молодости. То, что делает "Стражей Галактики" не только удобоваримым, но и доставляющим удовольствие - это чувство юмора и самоиронии его авторов и персонажей, и великолепный саундтрек 70-х, очень успешно перенесенный в межгалактическое будущее авторами фильма.
Я не любитель фантастики. Размахивающие световыми мечами джеддаи "Звездных войн" вызывают у меня тоску и зев, пафосные голливудские блокбастеры о спасении Вселенной я обычно бросаю на середине, а Герри Поттеры, Нарнии и прочие Хоббиты лишь напоминают мне об ушедшей молодости. То, что делает "Стражей Галактики" не только удобоваримым, но и доставляющим удовольствие - это чувство юмора и самоиронии его авторов и персонажей, и великолепный саундтрек 70-х, очень успешно перенесенный в межгалактическое будущее авторами фильма.
ШШШ
Magic in the Moonlight* (2014)
Мы рады сообщить, что в последнем своем фильме Вуди Аллен вернулся к основам, за которые мы его так любим: экзистенциальный стеб с фокусами, иллюзионистами и экстрасенсами, приправленный хорошим юмором и звуками диксиленда. Аллен продолжает снимать в Европе - на этот раз на живописном фоне Лазурного берега и Прованса.
ШШШ
* Магия лунного света
– Меня считают дурочкой, – сказала она. – Что ж, у меня и
вправду есть одна дурацкая догадка насчет человеческого страха.
Представьте себе, Джек, что вы, убежденный домосед, тяжелый на подъем,
оказываетесь вдруг в чаще леса. Краем глаза вам удается что-то
разглядеть. Не успев толком ничего сообразить, вы понимаете, что это
очень крупное существо и ему нет места в вашей повседневной системе
координат. Изъян в картине мира. Здесь не должно быть либо его, либо
вас. И вот это существо с важным видом появляется из-за деревьев.
Медведь-гризли, громадный, с лоснящейся бурой шерстью, роняет слизь с
оскаленных клыков. Вы же еще никогда не видели крупного зверя в чаще,
Джек. Он необычен, он так будоражит воображение, что вы начинаете
воспринимать собственную личность иначе, по-новому осознавать себя – в
странной и ужасающей ситуации. Вы по-новому, глубже понимаете свое «я».
Открываете себя заново. Вам ясно, что медведь сейчас разорвет вас на
части. Зверь, вставший на задние лапы, дал вам возможность как бы
впервые увидеть себя со стороны – в непривычной обстановке, в
одиночестве, отдельного, всего себя целиком. Вот этот сложный процесс мы
и называем страхом.
– Страх – самосознание, поднятое на более высокий уровень.
– Совершенно верно, Джек.
– А смерть? – спросил я.
– «Я», «я», «я». Если сможете представить смерть
более привычной, чаще упоминаемой, ослабнет ваше восприятие себя
относительно смерти, а вместе с ним – и страх.
– Как же сделать смерть более привычной? С чего начать?
– Не знаю.
Д.Делилло. Белый шум.
– Не знаю, почему вас интересует этот препарат, – сказала Винни, – но я
считаю, что избавляться от предчувствия смерти, даже от страха смерти –
ошибка. Разве смерть – не та граница, в которой мы нуждаемся? Разве не
придает она жизни драгоценную размеренность, некую определенность?
Спросите себя, был бы хоть один ваш поступок в этой жизни исполнен
красоты и смысла, не знай вы о существовании последней черты, границы,
предела.
Д.Делилло. Белый шум.
пятница, декабря 05, 2014
Ноябрьская 10
4.11 Тель Авивский Порт
12.11. Зал Независимости. Тель Авив
12.11. Неве Цедек. Тель Авив
17.11. Герцлия
17.11. haЭмек
22.11. Тель Авив
26.11. Нетания
28.11. Ашкелон
28.11. Тель Авив
29.11. Тель Авив
четверг, декабря 04, 2014
Морбидное
На похоронах Л.У. все говорили о 22.000 шекелей, которые пришлось заплатить семье усопшего для того, чтобы его похоронили в отдельной могиле,а не в "многоэтажке", как нынче погребают на некоторых кладбищах. Я на это заметил, что такими темпами нам скоро придется брать вторую ипотеку, только не на жизнь, а на смерть. А потом добавил, что если мы всю жизнь прожили в многоэтажном доме, то зачем нам частный дом после смерти. Тогда соседи уже не мешают, лифта ждать не нужно и домкомитет можно не платить.
– Таково основное свойство современной смерти, – сказал Марри. – Она
существует независимо от нас. Растут ее масштабы и престиж. Такого
размаха, как сейчас, она еще никогда не достигала. Мы ее беспристрастно
изучаем, умеем ее предсказывать, прослеживать ее путь в организме. Умеем
делать ее снимки в поперечном разрезе, записывать на пленку ее толчки и
колебания. Никогда еще мы не были к ней так близки, так хорошо знакомы с
ее природой и повадками. Мы прекрасно знаем, что она собой
представляет. Однако она продолжает распространяться, достигает все
большей широты охвата, находит новые лазейки, новые пути и средства. Чем
больше мы узнаём, тем шире она распространяется. Быть может, это некий
закон физики? Каждому успеху науки противостоит новая разновидность
смерти, новая особенность. Смерть приспосабливается к обстоятельствам,
как вирус. Это что, закон природы? Или дело просто в моем личном
суеверии? Я чувствую, что мертвые ближе к нам, чем когда-либо. Чувствую,
что мы обитаем в одном мире с мертвецами. Вспомните Лао-цзы: «Не
существует разницы между живыми и мертвыми. Они представляют собой
единое жизненное начало». Он сказал это за шестьсот лет до Рождества
Христова. И это до сих пор соответствует истине – возможно, сейчас еще
больше, чем когда-либо.
Д. Делилло. Белый шум
воскресенье, ноября 30, 2014
6 фильмов
В последнее время довелось посмотреть немало хорошего кино. Ограничусь лишь упоминанием для тех, кто следит.
ШШШШ
ШШШШ
Первые два фильма мы посмотрели с разницей в один день. Главные роли в них исполняли актеры (Маттиас Шонартс (1) и Марион Котийяр (2)), блеснувшие вместе в “Ржавчине и кости”. Снова их герои – лишние люди, оказавшиеся на обочине жизни и снова их исполнение вызывает восторг.
3. Frank (ВБ, Ир., США, 2013) – очень странный и необычный фильм с парой-другой комичных и ироничных моментов о муках творчества и цене погони за славой.
ШШШ
ШШШ
5. Gloria (Чили, 2013) – тонкий и прекрасно сыгранный фильм об отношениях в “третьем” возрасте с потрясающим финалом.
ШШШШ
ШШШШ
6. Zero Dark Thirty http://www.kinopoisk.ru/film/575332/(США, 2012) - интересный и хорошо сделанный фильм о ликвидации Бен Ладена. Без лишнего пафоса и пламенных речей. С подробностями о том, что происходит на уровнях принятия решений и их исполнения на месте и о тех ситуациях, когда эти уровни соединяются. Очень реалистичный фильм об американцах в пустыне от Кэтрин Бигелоу, уже продемонстрировавшей свое мастерское знание мат. части в оскароносном The Hurt Locker (2008)
ШШШШ
суббота, ноября 29, 2014
Рим. 21.10. Домой.
Утром мы решили растянуть наше прощание с городом и вместо того, чтобы взять метро на ст. Коллизей, мы пошли пешком по ул. Кавур к Термини.
Piazza della Republica
Скандально известная статуя "Conversation" Папа Иоанну Павлу 2, работы Оливера Раиналди.
Станция Термини
Fine.
Рим. Транстевере после заката.
На этот раз мы вернулись в Транстевере, как следует наведя справки. Чу выудила из сети название приятного ресторана и мы отметили его на карте. Вечером Транстевере пробуждается к жизни, зажигаются огни, улицы наполняются людьми, возникает движуха.
Нам удалось найти ресторан и он действительно соответствовал описанию на сайте.
Была лишь одна проблема - я не успел проголодаться. Пришлось ограничиться "Капрезе":
Подписаться на:
Сообщения (Atom)