ЭТВАС!

С сегодняшнего дня вы читаете "ЭТВАС - огонь, вода и медные трубы ". Давно искал замену притершемуся и затасканому "БЖ", родившемуся под вдохновением от путешествий великого сэра Суера-Выера и его команды. И тут появился "Этвас"! Он возник неожиданно из глубоких подвалов моего детства, на страницах эпического "Там вдали за рекой" Юрия Коринеца. Для тех, кто еще не прикоснулся к глубине и величию его творчества приведем здесь пояснительную цитату:

"– А у тебя талант! У кого же еще талант, как не у тебя! Искать надо! Иди и ищи!

– Чего искать?

– Этвас! – ревел дядя.

– Где?

– Доннерветтер! – Дядя выходил из себя. – Ищи в себе! В себе! Рисуй! Работай! И тогда получится этвас!

Успокоенный, я убегал и опять принимался рисовать! Я рисовал как одержимый. Через некоторое время я приносил дяде сразу пятьдесят рисунков. Дядя внимательно рассматривал их.

Иногда, схватив какой-нибудь рисунок, дядя вскакивал и начинал бегать по комнате, размахивая этим рисунком.

– Молодец, – грохотал дядя. – Вот это этвас! Это прекрасно! Изумительно! Потрясающе! Это явление! Шедевр! Продолжай в том же духе, и из тебя получится человек!

И я продолжал. Самые лучшие рисунки, те, в которых был этвас, я отдавал дяде. Он хранил их в особой папке.

Я любил показывать свои рисунки друзьям. Я рассказал всем, что у меня есть дядя, который прошел огонь, воду и медные трубы и увидел в конце страшное чудовище. Называется это чудовище «этвас».

– Когда я вырасту, – говорил я, – дядя возьмет меня с собой. Мы пройдем огонь, воду и медные трубы. И тогда я увижу этвас. И притащу его домой.

«Этвас» значило «нечто» – по-немецки. Дядя очень любил это слово.

С восьми лет это этвас не давало мне покоя. Оно причиняло мне очень много хлопот. Оно снилось мне по ночам. Я думал о нем днем. Думал дома. Думал во дворе. Думал, когда шел в школу. Думал на уроках.

Я без конца рисовал это этвас на бумаге. И всегда по-разному.

То была огромная рыба, похожая на кита, которая глотала пароходы, шлюпки и острова. То была многоглазая, многорукая и многоногая птица, вроде той, которую я видел у дяди на прялке. Я рисовал, как она глотала луну, звезды и дирижабли."

И еще одну, из другой великой книги:

"– Как вам понравится этот альфонсизм? Три месяца живет на мой счет! Три месяца я кормлю его, пою и воспитываю, и этот альфонс становится теперь в третью позицию* и заявляет, что он... Ну! Довольно, товарищ! Одно из двух: или вы сейчас же отправитесь к "Цветнику" и приносите к вечеру десять рублей, или я вас автоматически исключаю из числа пайщиков-концессионеров. Считаю до пяти. Да или нет? Раз...
– Да, – пробормотал предводитель.
– В таком случае повторите заклинание.
– Месье, же не манж па сис жур. Гебен мир зи битте этвас копек ауф дем штюк брод*. Подайте что-нибудь бывшему депутату Государственной думы.
– Еще раз. Жалостнее.
Ипполит Матвеевич повторил. "

Двенадцать стульев (1997 г. изд. (и Петров Ильф) Стр. 65