המינגווי וגשם ציפורים המתות

Дочитал "המינגווי וגשם הציפורים" Бориса Зайдмана. Судя по интервью в NRG (ивр.), книга во многом автобиографичная, рассказывающая о советском детстве еврейского мальчика Толика вплоть до эмиграции в Израиль в возрасте 13 лет в 1973м. Там Толик Шнайдер вырос и превратился в Таля Шени - израильтянина, соль земли.

Книга мне очень понравилась. Во многих картинках детства Толика я легко мог узнать себя. Подробно описывая момент отъезда в Израиль, Зайдман вызывает у меня сомнения и зависть. Сомнения по поводу способности тринадцатилетнего подростка запечатлеть происходящее в столь высокой резолюции (и, следовательно, многое из воспоминаний смонтировано авторским воображением). А зависть - из-за того, что я сам запомнил очень мало из того месива событий, лиц и эмоций, закрутившего нас в огромной бетономешалке истории в сентябре девяностого года. Тогда мы с беременной Чу - два перепуганных ребенка оставляли родной дом, уезжая в Неизвестность. А как бы хотелось сейчас восстановить по крохам, то что происходило.

Листая ЖЖ я наткнулся на анонс "Антибард: московский роман" Александра О'Шеннона. Саму книгу я не читал, но мне очень понравилось "Предисловие" к роману, написанное модным Дмитрием Быковым. Один из абзацев в предисловии прекрасно передает мои впечатления от "Хэмингуэй и дождь мертвых птиц":

"Но за что можно по-настоящему любить дебютирующего ныне прозаика — так это за точность: я бы назвал ее целительной, облегчающей. Прочтешь про что-нибудь эдакое, в чем и себе-то не признаешься, - и прыгаешь до потолка: Боже, я не один такой! Я просыпался в тех же квартирах, выступал в таких же залах, у меня были такие же девушки и такие же друзья, и пельмени я жрал такие же! Это самое счастливое совпадение читательских и авторских ощущений, не менее редкое и драгоценное, чем синхронный оргазм. На этом стояла слава Буковски, Миллера, на этом же стоит слава Лимонова. Не в непристойности дело, а в смелости, с которой можешь сказать о себе все."

Кстати, о непристойности. Одна из наиболее ярких сцен в романе Зайдмана описывает попытку юного Толика достигнуть сексуального катарзиса у подножия каменной Родины-Матери с последующими обломом и позорным изгнанием молодого мечтателя пьяным матом старика-антисемита. Сколько символизма!

A.S. Я не уверен, что книга будет переведена на русский, ввиду мощного негативизма автора к Стране Исхода и ее обитателям. Буду приятно удивлен узнав об обратном.