Когда-то, в советском детстве или юности, вернувшийся с роботы отец рассказывал о ссоре между двумя алкашами, свидетелем которой он невольно стал. Чего-то не поделив, они долго изрыгали друг на друга град матершиных ругательств, упоминая родственников и части тела оппонента, имена домашних животных, нацменьшинств и прочие элементы пролетарского фольклера, каким-то чудом удерживаясь от физического контакта. До той поры, пока один из них не бросил, из последних сил, в раскрасневшее лицо противника: - Интеллигент! На этом полемика закончилась и мужи стали наносить друг другу увечия разной степени, меняя до неузнаваемости рельеф горячих голов.
Вспомнил эту историю, наткнувшись в "Архипелаге" Солженицина на это:
"Я хотел, чтобы в результате теперешнего процесса Промпартии на темном и позорном прошлом всей интеллигенции... можно было поставить раз и навсегда крест".29 Туда ж и Ларичев: "Эта каста должна быть разрушена... Нет и не может быть лойяльности среди инженерства!"30 И Очкин: интеллигенция "это есть какая-то слякоть, нет у неё, как сказал государственный обвинитель, хребта, это есть безусловная бесхребетность... Насколько неизмеримо выше чутьё пролетариата".31 И за что ж эти старателей расстреливать?..
Так писалась десятилетиями история нашей интеллигенции -- от анафемы 20-го года (помнит читатель: "не мозг нации, а говно", "союзник черных генералов", "наемный агент империализма") до анафемы 30-го.
Удивляться ли, что слово "интеллигенция" утвердилось у нас как брань?
Тут: http://www.lib.ru/PROZA/SOLZHENICYN/gulag.txt Глава 10. "Закон созрел"
Комментариев нет:
Отправить комментарий