Осторожно! Сырой текст. Возможны изменения.

«Спортовары»

Длинный эпиграф:

Внутри, в удвоенной настенными зеркалами тесноте, размещалось несколько длинных вешалок с разнообразной джинсой и длинный стеллаж с обувью - главным образом кроссовками. Татарский, совсем как лермонтовский демон, окинул это кожано-резиновое великолепие скучающим взором, и на его высоком челе не отразилось ничего. Больше того, было вполне ясно: и тут кинули. Лет десять назад новая пара кроссовок,привезенная дальним родственником из-за бугра, становилась точкой отсчета нового периода в жизни - рисунок подошвы был подобием узора на ладони, по которому можно было предсказать будущее на год вперед.Счастье, которое можно было извлечь из такого приобретения, было безмерным. Теперь, чтобы заслужить право на такой же его объем, надобыло покупать как минимум джип, а то и дом. На это у Татарского денег не было, и он не ожидал, что в обозримом будущем они появятся.Кроссовок, правда, можно было купить вагон, но они больше не радовали душу.
Наморщив лоб, Татарский несколько секунд вспоминал, как этот феномен назывался на профессиональной фене, а вспомнив, достал книжечку и открыл ее на букву "Н", где была "недвижимость". "Инфляция счастья, - торопливо застрочил он, - надо платить за те же его объемы больше денег".

Виктор Пелевин. Generation "П"

1. Вело-мото

Магазин «Спорттовары» находился как раз посредине «шелкового пути» между СШ №15 и домом. Рядом с ним была остановка тролейбуса ,обслуживающего жителей микрорайона Вишенки и их гостей. Если добавить на карту, обосновавшиеся по соседству бабку с беляшами, киоск лотореи «Спринт» и время от времени, материлизующихся ниоткуда и исчезающих в никуда по первому милицейскому симптому, польских предпринимателей с толстыми сумками контрабандного товара, можно твердо утверждать, что пятачок у входа в «Спорттовары» служил точкой притяжения в жизни местной общины.
Каждый день, таща свои ранцы\портфели\дипломаты с мешком сменной обуви по пути из школы домой, мы – когда трое, а иногда четверо, достигнув культового магазина, принимали решение о продолжении следования. Взять троллейбус до следующей остановки или продолжать пешком до Универсама (с вкусными молочными коктейлями), где мы распадались в трех направлениях. Обычно решение зависило от наличия интересной темы разговора, погоды и уровня усталости на данный момент. Спешить было некуда. Дома ждал обед и бред по телевизору.
Посещение же самого магазина, сомнению не поддавалось. Ноги сами несли нас вовнутрь мира фантазий советского подростка, не обремененного лишними рублями и запросами.
Вход в Храм начинался с транспортной секции, где красовались, новенькие, обмотаные масляной бумагой велосипеды: толстые неуклюжие «Десна» и высокие «Украина» с улыбающимся казаком на раме. Пользующиеся высоким спросом «малолитражки» «Школьник» и «Орленок» были большой редкостью и доставались, в основном, через блат. Но настоящей мечтой велосипедиста были спортивные модели «Спорт» и трубочный «Старт-Шоссе», этакие Порше и Феррари нашего детства. Изредка появляющиеся в ассортименте, эти элегантные твари, вызывали у нас учащенное сердцебиение и обильное выделение слюны.
По другую сторону от велосипедов, стояли дерзкие мопеды: «Верховина» и «Карпаты» и более суровые и зрелые мотоциклы: «ИЖы», «Мински», крутые «Явы» и супер-сексапильные чехословацкие «ЧеЗеты». Не имея технических задатков и авто-мото истории в семье, я смотрел на них со спокойной завистью, понимая, что эти штуки не для меня. Регулярно, среди слоняющихся между железными конями прыщатых подростков, размещался один, сияющий от глаз до пят, вооруженный гаечным ключем и группой поддержки, обладатель «рогатого». Вокруг него собиралась толпа зевак с вожделением наблюдавших за освобождением железного зверя из деревянной клетки и бумажных промасленных бинтов. На нового хозяина сыпались советы и рекомендации, на которые он радостно и невнимательно реагировал, будучи всецело погруженным в процесс.
В каждом дворе был свой потомок Адама Козлевича, с утра до ночи просиживающий со своим подмастерьем за перманентно полуразобранным мопедом. Рутина мотоанатомии лишь изредка нарушалась эмоциональными всплесками, вызванных собственно поездками на агрегате, напоминавших о его первоначальном предназначении. В такие моменты двор наполнялся трескотней мопеда и радостными криками своры ключеносцев, борящихся за право очередности оседлания объекта их труда. Но краткосрочные вспышки аффекта быстро сменялись привычной картиной «у разбитого корыта». Жизнь снова приобретала знакомый смысл.
Дворовые Козлевичи обычно были обделены харизмой и избытками экстровертии. Флегматичные учащиеся ПТУ (бурсы) были скупы на слова, зачастую ограничиваясь короткими фразами повелительного наклонения, типа «Передай», «Подержи», «Нажми», «Дерни», «Отпусти». Для калорита и передачи последовательности действий, а также в целях более подробного объяснения, применялся мат и жестикуляция. Они много курили и пытались философствовать в стиле «Дзен и искусство содержания мотоцикла», недоступного им в те годы ввиду цензуры и проблем интеллектуального роста. Однако их мастерство и преданность делу матчасти, создавали им статус гуру дворого масштаба в чумазом лице подростающей смены.*
В глубине помещения, был проем, ведущий в отдел запчастей – место для профессионалов, пропахших мазутом и керосином, с почерневшими от возни с материальной частью ладонями. Не принадлежа к числу последних, мы тем не менее, наведывались туда с упрямым постоянством. И дело было вовсе не в шестеренках, подшипниках или тормозных тросиках. Над полками бестолковых железяк и резинок, по всему периметру тесной комнаты, висели плакаты иностранных мотоциклов, лишь от лицезрения которых мы получали дозу адреналина на пару часов вперед. Волосатые парни за прилавком вели себя непринужденно-занято, как бы не осознавая, каким богатством они обладали. Для того, чтобы как-то оправдать свое присутствие на их территории, приходилось покупать пару колпаков для велосипедных нипелей, всегда находящих применение в хозяйстве.

продолжение опционально
* update 1