"Признаюсь с тяжелым вздохом: что-то слишком заискивающе звучат  эти

Честные,  Искренние  признания. А что прикажете делать? Неужели надо бросать  работу  каждый раз, как только в моих строчках зазвучит голос такого  Честного  Малого? Неужто мне нельзя надеяться, что читатель поймет: разве я стал бы принижать себя - в частности, подчеркивать, какой  я негодный воспитатель, - если бы не был твердо уверен, что моя семья ко мне относилась более  чем  прохладно? Может быть, полезно напомнить вам, сколько мне лет? Я сорокалетний,  седоватый  писака, с довольно внушительным брюшком и довольно твердо  уверенный, что мне уже никогда больше не придется швырять оземь свою серебряную  ложку  в  обиде на то, что меня в этом году не включили в состав баскетбольной  команды  или  не  послали на военную  подготовку оттого, что я плохо  умею  отдавать честь. Да и вообще, всякая откровенная исповедь всегда попахивает  гордостью:  пишущий  гордится тем, как он здорово преодолел свою гордость. Главное, надо уметь в такой публичной исповеди подслушать именно то,  о  чем  исповедующийся  умолчал.  В  какой-то период жизни (к сожалению, обычно  в  период  у_с_п_е_х_о_в)  человек  может Почувствовать В Себе Силу. Сознаться,  что  он  сжульничал на выпускных экзаменах ... А может, настолько разоткровенничается, что сообщит, как с двадцати двух до двадцати четырех лет он был импотентом; но сами по себе эти мужественные признания вовсе не гарантируют, что мы когда-нибудь узнаем, как он разозлился на своего ручного хомячка и наступил на него."

Д.Сэлинджер. Симор: Введение.